ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

Абсолютно верным представляется мне замечание одного из депутатов, адресованное своим коллегам,— по Поводу просительного тона, которым они разговаривают с претендентами на ответственные государственные посты. Действительно, представители высшей власти пока еще далеко не всегда осознают себя таковыми. Но на наших глазах меняется их отношение к себе самим и к своим обязанностям. И вот уже путь претендентов к высшим государственным должностям становится все более и более тернистым, поскольку приходится отвечать не только на те вопросы, которые являются, по сути, политической арифметикой, но и на те, что представляют собой высшую математику политики и нравственности. Кажется, утверждение кандидатуры Н. И. Рыжкова на пост Председателя Совета Министров СССР было последним в этом ряду, походившим с самого начала скорее на пресс-конференцию уже избранного руководителя, чем лишь претендующего на этот пост.



Впрочем, не будь позади девяти дней работы Съезда, с их остротой и непредсказуемостью, мы бы, наверное, совсем иначе оценивали и это публичное обсуждение. Восторгались бы тем, что в нашей общественной жизни стал вообще возможен такой факт. Но теперь у нас иная точка отсчета — Съезд, острейшие дискуссии, которые ведутся на нем, бесстрашные речи ораторов.
Отражало ли происходящее в Верховном Совете при обсуждении кандидатур настроение Съезда? А сам Съезд — насколько отражает он общественные настроения, состояние нашего общества в настоящее время? Несомненно, во многом. Социологи, выясняя общественное мнение, проводят выборочные опросы. В них немало случайного, но, тем не менее, конечный результат «в общем и целом» дает довольно точное представление о том, что происходит в обществе. Тем более такое представление о нашей жизни дает Съезд — о состоянии общественной мысли, тех силах, которые сформировались и действуют, тех тенденциях, которые развиваются или угасают.
И если в вопросе того или иного депутата сегодня слышится заискивание по отношению к претенденту на высокий пост, если в другом вопросе сквозь огромное нервное напряжение отчетливо просматривается непреклонность в борьбе за истину, за интересы дела, если кто-то, оробев, вообще не решается подняться со своего места, то за всем этим — наша жизнь, ее современное состояние, господствующие умонастроения.
Съезд — общество в миниатюре. Его зал — не однородная масса. Его расслоенность подчас поистине очевидна. Когда одни делегации в порыве ликования как по команде взлетают со своих мест, неистово аплодируя оратору, другие сохраняют подчеркнутую невосприимчивость, отрицая всякий повод для восторга, все как один остаются на своих местах. Давая тем самым понять, что осудить можно и так,— не одобрив.
Но стоит ли обижаться на тех или иных депутатов, если тяга к старому у них сильнее, чем потребность в новом? Стоит ли обижаться на зал, если он думает не так, как думаете вы, ведь и его недемократичность часто проистекает от досадного убеждения, будто только тот, кто думает, как я, думает правильно. В любом случае зал — отражение жизни, ее неотъемлемая частица. А жизнь разная. Люди разные. В зале — как в жизни. Мы, к счастью, перестали страдать единством мнений.
Две важные мысли, высказанные депутатами. Первая: есть строгая закономерность в том, какие именно здания выстояли в Армении при страшном землетрясении,— те, у которых известно имя архитекторов, имя заказчика и строителя. Упало ничье, выстояла ответственность. Вторая: если бы каждый твердо знал, за что он отвечает, то общество, все мы всегда бы знали, кто виноват.
Не должно быть безличности — вот, на мой взгляд, самый главный урок, который мы должны вынести на десятый день работы Съезда. А ее, увы, еще очень много в нашей жизни. (Анонимность труда, анонимность собственности: общее, народное — это чье? Не самая ли распространенная у нас форма собственности — ничье?) Много и на Съезде. Вот и сегодня, задавая вопросы претендентам, многие даже не называют своих фамилий. А вспомните, как в предыдущие дни многие ораторы тяготели к безличности высказываний. Выступали не от своего имени, а как бы «под прикрытием». От имени шахтеров Воркуты или земледельцев Нечерноземья, людей своей национальности или своего поколения. Дескать, не подумайте, что я сам все это придумал... А ведь и в этом своего рода «просительный тон». Иных, впрочем, трудно заподозрить, будто выступают от своего имени. Забывают, что избраны, допустим от профсоюзов, а не от председателя ВЦСПС, от комсомола, а не от первого секретаря ЦК ВЛКСМ, от той или иной территории, а не от «первого лица» местного масштаба.
На одном из первых заседаний Съезда, еще, так сказать, не выяснив соотношение сил, некоторые депутаты решили, похоже, до поры до времени соблюдать полнейший нейтралитет — воздерживались при решении всех вопросов. И тогда председательствующий мягко заметил, дескать, товарищи, голосуйте «за» или «против»,— нам нужна позиция.
Нужна позиция — в этом весь смысл. Требуется определенность, исключающая всякую анонимность. У каждого слова должно быть имя, тем более у каждого поступка. Съезду, жизни все более требуются бесстрашные люди, к просительному тону не способные.

Нет комментариев

Нет комментариев пока-что

RSS Фид комментариев в этой записи ТрекБекURI

Оставьте комментарий