КАК ВЫБИРАЛИ «КОМАНДУ»
На Съезде и на заседаниях палат, кажется, ни разу не произнесли термин «человеческий фактор». Однако то, что мы под ним подразумеваем, переполняло атмосферу заседаний. «Кто есть кто» — самый подходящий заголовок к съездовской стенограмме. В полной (а порою и сверх того) мере это относится к «сценам» назначения (Верховный Совет) и утверждения (Съезд) на высшие государственные посты.
Впервые в парламентский лексикон вошло общепринятое во множестве развитых стран понятие «команда». Депутаты согласились с тем, что вновь избранный, а точнее— по-новому избранный глава государства, получивший при этом подавляющее (хотя лучше, по-моему, звучит— абсолютное) большинство поданных тайно голосов, такой глава государства, безусловно, должен иметь преимущества, определяя соратников по управлению государственными делами.
Аргумент логичный и сильнодействующий. Вспомним, как трудно шло обсуждение кандидатуры на пост Первого заместителя Председателя Верховного Совета и как изменилось настроение зала, когда депутат Р. Медведев напомнил о двух членах комитета комсомола юридического факультета МГУ в начале пятидесятых годов. Почему это произошло? Да потому, что понятие «команда» вдруг обрело житейскую ясность и простоту: поняли все, в том числе и не соглашавшиеся с кандидатурой.
Такой ясности, по-моему, не хватало при обсуждении Других предложенных председательствующим кандидатур. И вставал вопрос: почему именно этот кандидат? И Съезд снова «погружался» в процедуру. Она, понятно, захватила и членов палат, и депутатов, и гигантскую телеаудиторию (уж то, как у нас интересуются «назначениями», «освобождениями», «уходами на заслуженный отдых»,— общеизвестно). Долго еще в народе будут обсуждать уже назначенных и утвержденных («тот — не тот?»). Не испытываю желания в подобных умозаключениях (как говорится, поезд ушел), ограничусь лишь двумя соображениями.
Обнадежила — как весьма перспективная — форма обсуждения кандидатур. Гласность сделала еще один явный шаг вперед.
Реплика. Какая драматургия! Чего стоит одна только сцена: зал, президиум, трибуна и по обеим ее сторонам— А. Сухарев и Т. Гдлян...
Мы поняли: сегодня стать Генеральным прокурором или Председателем Верховного суда намного сложнее, чем вчера. Номенклатурные «таинства» в недоступно-загадочных сферах уступают — надо надеяться, навсегда — открытому разговору о компетентности, пригодности занимать ответственные посты.
Насторожил — и на это прямо указали депутаты — возраст тех, кому доверили посты. Можно, конечно, говорить о том, что возраст не помеха, что не в годах дело, можно приводить убедительные примеры. И все же: если выписать в один ряд фамилии назначенных, а в другой — даты рождения (1930, 1929, 1929, 1926, 1923, 1927, 1923, 1940), невольно напрашивается вывод о том, что приход молодых и дерзающих еще впереди.
Некоторые депутаты, подчас довольно резко, ставили вопрос: почему нет альтернативных кандидатур? Слушал их выступления и думал: видно, время еще не пришло. Не все сразу...
ЕЩЕ РАЗ О КУЛЬТУРЕ И ЭТИКЕ Съезд дал богатую пищу для размышлений на эту новую для нас тему. О политической культуре, парламентском такте, умении аргументировать мысль, чувствовать «вес» слова, быть реалистами, наконец.
Наивно — иначе не скажешь — пытались депутаты растянуть в последний день работы Съезда часть заседания, обозначенную коротеньким словом «разное». Нет-нет, вопросы ставились важнейшие — отмена статьи и Указа от 1 апреля, расследование обстоятельств, приведших к участию наших Вооруженных Сил в афганской войне, условия работы депутатов, изменение Закона о выборах, приоритетность предложенных Верховному Совету законопроектов, улучшение материального положения малообеспеченных слоев населения, проведение референдумов по экологии... Но тут встал депутат Г. Янаев и предложил уважаемым коллегам-депутатам быть реалистами (времени-то осталось час-другой), а не выдвигать предложения с юношеским максимализмом...
Отмечаю это никак не в упрек тем, кто все-таки пытался «объять необъятное» (их желание понятно), а с Мыслью о предстоящем — втором — Съезде народных депутатов СССР. Ибо нынешний — при всем новаторстве, открытости, непредсказуемости — обнаружил такую организационную «наивность», что вывод о необходимости извлечь уроки напрашивается сам собой. Понятно, не о пресловутой заорганизованности речь, а о четком регламенте, технической оснащенности, создании условий для нормальной работы.
Впрочем, совершенствовать придется не только организацию и «технику». Сознание — тоже. Великолепно сказал об этом депутат, оставшийся в стенограмме безымянным.
Идет обсуждение кандидатуры на пост Председателя Совета Министров СССР. И вдруг — «С места. Товарищи депутаты, я обращаюсь ко всем. Не все еще привыкли к тому, что стали членами Верховного Совета, и у всех, вернее, у многих, в выступлениях просительный тон. Давайте от него избавляться. Ведь мы же — реальная власть и хотим, чтобы мы реальной обладали. А вы выходите и просите: «Уважаемый Николай Иванович, помогите...» Давайте решать эти вопросы сами, а не просить кого-то».
Реплика. Не раз в эти дни повторялась фраза: «Учимся демократии». Ее обращали к тем, кто на глазах народа обсуждал животрепещущие проблемы народного бытия. Мы понимали: да, они учатся (помните, «я еще не волшебник, я только учусь»). Понимали, как трудна эта наука. Допускали, что в постижении ее всякое может случиться. И учились — это главное — сами...
Наверно, предыдущий абзац заметно выбивается из стиля «заметок». Честное слово, вряд ли стал бы так писать, если бы буквально на следующий день после завершения Съезда и заседаний Верховного Совета в «Советской России» не напечатали тассовскую заметку «Нужные уроки».
Уроки даются в ней народным депутатам. Учат не успевших разъехаться по домам избранников народа. Учат в лучших традициях застойных времен. То есть не учат — выговора раздают.
Мы-то думали, что народные депутаты рвались выступать, чтобы сказать Съезду и стране о самом наболевшем, а оказывается,— цитирую — «многих в зале интересовал не столько конструктивный поиск выхода из кризисной ситуации, сколько возможность, выскочив на трибуну, продемонстрировать свою «активность» избирателям». И, оказывается, именно об этом — цитирую — «свидетельствовали выстраивавшиеся к трибуне очереди».
Но ведь они там, в Кремлевском Дворце, провозгласили принятие Съездом народных депутатов СССР всей полноты высшей государственной власти в стране! А кто-то никак — ну никак! — не хочет этого понять. И поучает...
ИТОГО...
Очень коротко.
Главный итог Съезда — в изменившемся благодаря ему сознании масс.
В очевидном повороте к демократии.
В продвижении по пути политических реформ.
В практической постановке вопроса о власти Советов.
Реплика. Закрывая Съезд, председательствующий объявил: «Повестка дня исчерпана». Фактически так оно и было. Но остается вопрос-метафора: можно ли исчерпать «повестку», в которой вся наша жизнь,— и нынешняя, и будущая.
Главным достижением Съезда стал сам Съезд.
3 Октябрь 2012 9:46
Подписаться