Гласность и Чернобыль

Чернобыль способствовал ускорению процесса гласности, что не осталось незамеченным за пределами нашей страны. Та же «Алердинк трибюн» отмечала: «...в Москве кое-кто осознал цену скрытной информационной политики — как по отношению к международным делам, так и к своему населению. Заметны стали некоторые изменения. Материалы об утонувшем корабле в Черном море, пропавшей атомной подводной лодке, угоне самолета в Сибири были официально опубликованы впервые в советской прессе, которая до сих пор оставалась далекой от обнародования плохих новостей подобного рода, а советские слушатели черпали информацию из зарубежных радиопередач».



Начало пути к большей открытости, гласности было положено не в 1986 году. 1986 год стал логическим продолжением всего хода политического развития страны, начавшегося процесса перестройки. Чернобыль — своего рода катализатор.
С полным основанием газета продолжала, что «...даже серьезные журналисты могут стать жертвой старых отношений недоверия периода «холодной войны», которые пребывали в спячке, но очень оживились под воздействием спешных сообщений об аварии. После аварии на «Тримайл Айленд» советская пресса писала, что это может произойти только при капитализме, где прибыль — это все, а меры защиты ничего не стоят. Западные читатели восприняли это как одну из старых избитых фраз. После Чернобыля западные журналисты использовали избитую фразу — это могло произойти только при коммунизме. Эти комментарии, предвзятые суждения, часто сформулированные в условиях нехватки времени, не дают представления о реальных вещах, происходящих в другой стране и в своей собственной, а их восприятие читателями помогает добавить еще один кирпичик к стене недоверия и искаженного понимания».
Упреки по поводу позднего оповещения об аварии, замалчивания ее масштабов и текущих событий, по поводу того, что иностранным корреспондентам запретили не только посещение 30-километровой зоны отчуждения, образованной вокруг АЭС, но даже в первое время въезд в Киев, содержались практически в каждой публикации на Западе. «Представители Советского Союза выступали мало. Своим бездействием они отдали контроль за потоком информации на Западе в руки тем, кто мог только строить предположения относительно того, что, может быть, происходит»,— такова оценка исследователей из Нью-Йоркского университета. Не дождавшись официальной информации, западная пресса заполнила вакуум собственными догадками, приобретавшими нередко форму антисоветских выпадов.
Уже 5 мая газета «Интернэшнл геральд трибюн» опубликовала карту распространения радиации и подробные сведения об ее уровнях на территории СССР и Европы, в то время как даже жители Киева имели весьма смутное представление о том, что происходило в их городе. «Молчание и отсутствие объективной и точной научной оценки в советской прессе не только противоречит курсу гласности, но и является очень вредным»,— приводит корреспондент английской «Тайме» К. Уокер высказывание советского автора профессора В. Книжникова, осудившего «утаивание официальной информации как «одну из главных причин паники».
Была, однако, и другая точка зрения. Генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии (МАГАТЭ) Ханс Блике выразил ее так: «Боюсь, что освещение этого события в Советском Союзе западными методами привело бы к бесполезной панике. В СССР информация запаздывала, была неполной, но скорее всего правильной. Запад давал информацию быстро, ее было много, но она вводила в заблуждение».
Бесспорно одно: средства массовой информации стран Запада начали терять контроль над освещением аварии, когда
Советский Союз стал проводить брифинги и передавать информацию в МАГАТЭ, которое пресса считала надежным информационным источником. «Доклад СССР на венской конференции МАГАТЭ летом 1986 года поднял доверие к нему» - такой вывод сделали американские социологи.

Нет комментариев

Нет комментариев пока-что

RSS Фид комментариев в этой записи ТрекБекURI

Оставьте комментарий