СССР глазами немца
Наше отношение к СССР должно характеризовать тесное и дружественное сотрудничество. Начиная с 60-х годов немецкая политика в отношении СССР зижделась на двух одинаково важных элементах: с одной стороны, совместное устрашение и, если необходимо, способность к обороне в рамках западного союза, с другой стороны, сотрудничество в научной, политической и культурной области, цель которого побудить СССР быть в рамках "общеевропейского дома" благожелательным соседом.
Вильгельм Кристианс руководствовался обоими этими принципами задолго до того, как они во второй половине шестидесятых годов в форме "доктрины Хармеля" легли в основу официальной политики Североатлантического союза, а в форме "восточной политики" стали официальным внешнеполитическим курсом федерального правительства. Как член правления "Дойче банк" он проводил "восточную политику" задолго до того, как она стала прочной составной частью внешней политики ФРГ. Как и оба бундесканцлера, подготовивших и осуществлявших на практике "восточную политику" и хельсинкские соглашения, Кристианс никогда не давал своим советским партнерам оснований для сомнений в незыблемости своей позиции в западном лагере.
В его книге это особенно четко выражено в тех местах, где речь идет об обмене мнениями в связи с двойным решением НАТО. После того как русские установили многочисленные ракеты СС-20, направленные против Западной Европы, и прежде всего против Федеративной Республики, в 1979 году было принято решение о размещении ракет "Першинг-2" и крылатых ракет. Двойное решение в итоге привело к тому, к чему мы и стремились с самого начала: нулевому решению и заключению договора о ракетах среднего радиуса действия. В 1979 году было совсем не просто убедить администрацию Картера в необходимости создания противовеса быстро возраставшей массированной угрозе Западной Европе, исходившей от советских ракет СС-20. При этом всем было ясно, что для немцев, голландцев, датчан, бельгийцев и итальянцев все это будет связано с гораздо большими политическими жертвами, нежели для американцев. С другой стороны, Вашингтон без промедления потребовал от нас участия в торговой и экономической войне против СССР. Ярким примером могут служить острые споры между администрацией Рейгана и нами, европейцами, особенно Миттераном и мною, по поводу заключения европейско-советского соглашения "газ - трубы".
Кристианс описывает нашу тогдашнюю позицию (предельное разнообразие в ввозе различных энергоносителей, так как в наших странах нет значительных природных запасов газа и нефти) и одновременно те ограничения на поставку газа из СССР, которые мы сами установили для себя. Чтобы не попасть в зависимость от СССР, мое правительство сократило долю ввозимого русского газа до 30 процентов нашей общей потребности и, что еще важнее, до 5 процентов нашей общей потребности в энергоносителях. Совершенно очевидно, что и после этого зависимость Федеративной Республики от поставок нефти с Ближнего Востока осталась во много раз выше.
В конце моего пребывания в правительстве немецкий экспорт в СССР составлял менее 2 процентов от общего экспорта, а наш импорт из СССР был также незначительным. Объем германской торговли с Австрией был в то время в 3 раза больше торговли с СССР, хотя население СССР в 40 раз больше австрийского. Это соотношение почти не изменилось со временем. Кристианс как сторонник германо-советской торговли очень часто подвергался критике со стороны американцев, считавших, что между нашими странами существуют слишком тесные экономические связи. В его книге очень точно и живо описана эта ситуация. Мы были твердо убеждены в том, что германо-советская торговля для русских гораздо важнее, чем для нас. Теперь спустя пять лет после начала перестройки, это стало очевидным для всех. СССР располагает, правда, сырьем, нефтью, газом и некоторыми из так называемых массовых продуктов, но Федеративная Республика может предложить первоклассные машины и другие инвестиционные средства, в которых столь остро нуждается СССР. И даже если бы нам удалось удвоить объем торговли с СССР,
он, все равно остался бы незначительным по сравнению с торговлей с другими нашими партнерами; однако с точки зрения внешнеполитических интересов ФРГ торговля с СССР остается важной. Необходимо заинтересовать СССР в сохранении хороших отношений с нами, особенно с учетом немецкого объединения.
В период до Горбачева часто случалось, что Москва пыталась запугать немецкого партнера. Кристианс описывает, как он, будучи Председателем правления банка, противодействовал таким попыткам. Подобно мне в бытность мою бундесканцлером, он настаивал на том, чтобы на могилы немецких солдат возлагались венки. Кристианс не остановился и перед тем, чтобы демонстративно покинуть зал переговоров, на которых высокопоставленный советский представитель обрушился на него с критикой в ответ на такое предложение. Кристианс встречался и с высокопоставленными русскими, участвовавшими в войне в тех же сражениях, что и он, обменивался с ними воспоминаниями. Кристианс твердо верит, что подобная трагедия никогда не должна повториться. Он понимает русских, их мессианство в духе Достоевского, а также проявляющийся порой комплекс превосходства и неполноценности гораздо лучше, чем другие. Во многих отношениях рассказ Кристианса о советской экономике весьма поучителен. Так, в 1975 году тогдашний заместитель Председателя Совета Министров Тихонов не знал о размерах советских золотых резервов (да и Горбачеву в 1989 году не была известна денежная масса в СССР и сколько находилось в обращении). В 1983 году при Андропове по крайней мере одиннадцать министерств занимались вопросами сельского хозяйства. (Я вспоминаю при этом лишь об одном министерстве хлебопродуктов.) Андропов был первым Генеральным секретарем, открыто заявившим о своей приверженности принципу децентрализации советской экономики. Кристианс назвал тогда это заявление "интеллектуальной атомной бомбой", ибо он предвидел огромные и неизбежные социальные и экономические последствия децентрализации. То, с чем столкнулся Горбачев пять лет спустя, лишний раз подтверждает справедливость тогдашнего суждения Кристианса.
Автор всегда высказывался против процентных уступок СССР при предоставлении ему кредитов, но, с другой стороны, решительно выступил за широкую программу помощи президенту Горбачеву. Учитывая недовольство советского населения состоянием потребительского рынка, Кристианс выступил в 1989 году за всемерное развитие - при западной помощи - советской промышленности товаров потребления, чтобы она затем смогла за счет собственных усилий обеспечить более богатый выбор на рынке. Если Горбачев потерпит неудачу со своими реформами, то это нанесет ущерб как русским, так и другим нациям и народностям в СССР и их соседям. Если его реформы увенчаются успехом, от этого выиграют все. Этого успеха можно добиться лишь в результате гигантских усилий внутри страны. Для этого необходимы и внешнеполитические предпосылки, выходящие за рамки далеко идущих соглашений по сокращению численности войск и вооружений, призванных обеспечить СССР необходимую безопасность. При всей неопределенности и связанной с опасностями и риском непредсказуемости, я согласен с Кристиансом в одном: у нас есть все основания надеяться и всячески способствовать тому, чтобы горький опыт этого ужасного столетия в итоге обернулся для нас глубоко осознанным единодушием и стремлением сделать необратимым процесс мирных перемен и дальнейшего развития.
16 Май 2012 17:43
Подписаться