Трудная ситуация в СССР

Исключительно трудная ситуация, в которой оказалась такая большая страна после семидесяти лет централистского планирования, очевидна для всех. Инфраструктура мышления имеет негативную направленность и потому непригодна для того, чтобы в короткий период превратить в реальность перестроечные идеи, хотя именно в этом и только в этом заключается шанс на улучшение положения. Вся страна и ее жители должны пройти через жестокий и скорее всего длительный процесс очищения. Да и возможный преемник нынешнего президента не сможет игнорировать эти застарелые, ставшие известными всему миру, в конце концов политически просто опасные пороки.
Конечно, Советский Союз, эта крупнейшая страна на Земле, имеет огромные неосвоенные или недостаточно используемые природные богатства, значительные ресурсы рабочей силы и интеллекта. Но он не является развивающейся страной в традиционном смысле этого понятия. Он располагает биологическими и материальными резервами, имеет блестящие научные достижения, в первую очередь в области техники, высокий культурный уровень и исторически выросшее самосознание.


Многие дискуссии с выдающимися представителями различных отраслей деятельности - еще при Леониде Брежневе да и теперь -подкрепили мою уверенность в том, что СССР примет от Запада только партнерскую поддержку собственных усилий и только при сохранении полного паритета. Движимые чувством покровительства рекомендации о том, что можно и должно делать, там всегда возбуждали вполне понятное раздражение. Нам, немцам, в плане оказания желаемой помощи принадлежит особая роль. Начиная со времен Петра I и вплоть до революции 1917 года немцы всех сословий служили царской империи. У многих русских, хотя, может быть, и в подсознании, отложилась эта мысль. За два столетия немцы оставили в их жизни глубокий след как среди буржуазии городов и в сельских краях беспредельной провинции (немецкие переселенцы со времен Екатерины II освоили и цивилизовали целые области), так и при дворе, а также в армии, где прибалтийская аристократия занимала господствующее положение. Фигура немца как помощника в беде является, таким образом, классической в русском национальном сознании. Он всегда был наготове в тот момент, когда в нем нуждались.
Гончаров описал его в романе "Обломов", написанном в 1859 году. Русский, Обломов, происходивший из низших слоев аристократии, симпатичный и безобидный в своей нерешительности, всегда мог опереться на своего друга Штольца, немца по происхождению. Приведу характерный диалог:
- Когда-нибудь ты перестанешь трудиться, - заметил Обломов.
- Никогда не перестану. Для чего?
Когда удвоишь свои капиталы, - сказал Обломов.
- Когда учетверю их, и тогда не перестану.
- Так из чего же, - заговорил Обломов, помолчав, - ты бьешься, если цель твоя не обеспечить себя навсегда и удалиться потом на полный покой, отдохнуть?..
- Деревенская обломовщина! - сказал Штольц.
- Или, достигнув службой значения и положения в обществе, в почетном бездействии наслаждаться заслуженным отдыхом...
- Петербургская обломовщина! - возразил Штольц.
- Так когда же жить? - с досадой на замечания Штольца возразил Обломов. - Для чего же мучиться весь век?
Роман в Советском Союзе достаточно популярен. Во время одной из доверительных бесед по поводу недостатков, обнаружившихся в нашем сотрудничестве, один из советских участников, намекая на имеющийся исторический опыт, воскликнул: "Нам нужен именно Иван Штольц!" В 1918 году Ленин призывал учиться у немцев. В двадцатые годы министр внешней торговли Леонид Красин отмечал, что Россия и Германия как бы созданы друг для друга. Насколько я могу судить по многочисленным разговорам, в России и ныне никто не сомневается в справедливости этих слов. Однако драматический опыт наших взаимоотношений не ушел в прошлое. Общественность в Западной Европе и особенно в ФРГ по-прежнему задается вопросом: почему СССР при Хрущеве и Брежневе так интенсивно вооружался? В течение десятилетий вооружению отдавался абсолютный приоритет, ради него не щадили ни людских, ни материальных ресурсов. Понять это было невозможно, ибо при нынешнем соотношении сил невозможно представить себе реальную угрозу с Запада. На Западе никак не могли объяснить чрезвычайную чувствительность Советов в вопросе безопасности. По-моему, это можно объяснить лишь характером травмы, представление о которой не могут дать никакие цифры.
Из бесед с моими советскими знакомыми я вынес впечатление, что вермахт, при всем их критическом отношении к нацизму, произвел на русских сильное впечатление во время Великой Отечественной войны. Это находит свое отражение и в той репутации, которой бундесвер пользуется в войсках НАТО ныне и которая будет у него и после численного сокращения. Советские люди ценят в немцах прежде всего организаторский талант, которого они не видят в себе. Насколько русские не в состоянии быстро реагировать на непредвиденные катастрофы, показали Чернобыль в 1986 году и землетрясение в Армении в 1988 году. С другой стороны, они вполне способны к импровизациям.
Немецким солдатам наверняка памятна феноменальная способность русских преодолевать трудности фронтовой жизни, нехватку оружия и снаряжения. Нас всегда поражала изобретательность "Ивана" в критических ситуациях.
Я с благодарностью буду вспоминать о душевной открытости моих партнеров по переговорам. Правда, сначала для этого требовались большие взаимные усилия по преодолению идеологических стереотипов. Но необходима и осторожность. Говоря о воздействии немцев на царскую Россию, я не вправе умалчивать и о том, что засилье в определенные периоды немецкого влияния, прежде всего в политике царского двора, вызывало возмущение. Именно этим объясняется возникновение на рубеже веков национального славянского движения, которое мешало взаимному согласию между русскими и немцами. Так что, предлагая помощь, мы должны постоянно иметь в виду этот опыт.
Нельзя не учитывать и воздействия истории двусторонних отношений на наших западных соседей. Они, как мы уже знаем, чрезвычайно быстро реагируют на любую внешнеполитическую переориентацию немцев, направленную на сотрудничество с Москвой. Тут же начинают вспоминать Тауроггена и Рапалло. Мы находимся на пути к Европе, которая начиная с 1993 года сплотится теснее не только экономически, но и политически. Может быть, уже сегодня нам следует подумать о своего рода европейском разделении труда в рамках международного сотрудничества? Можно составить список приоритетов: британцы будут заботиться об отношениях с американским дядюшкой, французы и итальянцы - с африканскими соседями, испанцы и португальцы - с их потомками в Латинской Америке.
Кардинальные перемены в Восточной Европе ставят и перед немцами новые проблемы. После объединения, которое потребует колоссальных человеческих усилий и материальных затрат, объединенная Германия займется проблемами Центральной и Восточной Европы и особенно СССР. Это будет связано с большими экономическими тяготами, прежде чем можно будет говорить об экономической выгоде. Во избежание каких-либо недоразумений было бы желательно получить мандат всей Европы. Нам надо будет призвать наших соседей по ЕЭС и США к участию в создании европейских банковских и промышленных консорциумов. Кстати, Франция исстари хорошо представлена в Польше и Румынии. Такие традиции следует учитывать. Эта схема с самого начала исключала бы возможность продвижения немцев на восток в одиночку. Восточная политика Германии в этом случае не станет национальным предприятием классического империалистического толка, но будет опираться на "европейский мандат". К этому процессу следует подключить и Соединенные Штаты.
Помогут ли нам уроки истории? Как известно, она не поддается математическим расчетам. Идеи и люди создают фактор непредсказуемости, да и случайности, а то и парадоксы достаточно часто определяют события в мире. Разве не кайзеровская капиталистическая Германия помогла Ленину совершить прорыв? Не парадоксально ли, что через семьдесят лет после Октябрьской революции Горбачев с помощью "революции в революции" сверху пытается осуществить цели, к которым стремилась французская буржуазия двести лет до него? В глазах ортодоксальных марксистов Великая Французская революция была не больше, чем бунт буржуазии против абсолютизма, либеральное очковтирательство с целью упрочения отношений господства. И вот освободившийся от предрассудков советский социализм неожиданно хочет осуществить гражданские права, обеспечить свободу собраний и мнений. Мы можем лишь надеяться, что штурм "Кремлевской Бастилии" не состоится. Революционность в сегодняшнем развитии СССР заключается в ее философском значении, в перевороте в сознании, в распаде старых идейных конструкций. Революция никогда не являлась только разрушением, в ней заключается зародыш нового порядка; Горбачев сверху начал вторую советскую революцию, целью которой одновременно является слом старых общественных, экономических и идеологических структур с тем, чтобы на их развалинах построить будущее. Федор Достоевский считал русских молодым народом, который только начинает жить. Сможет ли он сейчас, освобожденный от оков векового фатализма, раскрыть дремлющие в нем необъятные силы, чтобы отправиться в путь в "европейское столетие"?
Во Франции права человека, апробированные революцией, прошли через многие испытания, прежде чем утвердились в качестве бесспорной основы государственной доктрины. Пройдет ли аналогичный цикл в своем развитии Советский Союз? Возврат к жесткому господству партии и безмолвному населению представляется невероятным. Превосходство свободной системы, которая институционально связана с демократией и рыночным хозяйством, ее мощные экономические возможности стали слишком явными, чтобы их можно было отрицать. Высокоразвитая спутниковая техника обеспечивает глобальную прямую связь со всем миром, делает невозможным информационную изоляцию. В течение десятилетий мы наблюдали ожесточенное соревнование между капиталистической и социалистической системами. Сейчас его исход ясен. Можно, видимо, несколько упрощенно сформулировать эту мысль так: если раньше причиной революций были устаревшие имущественные отношения, то в будущем закостенелые структуры будут разрушаться открытым распространением информации в глобальном масштабе. Румыния, ЧСФР, ГДР, а теперь и Албания - в эпоху глобальной коммуникации - тому примеры. С точки зрения исторического развития такая ситуация вполне правомерна, однако ее наступление - исчезновение последних островов диктатуры в Европе - казалось делом далекого будущего, и все это в столетие, которое, правда, называют "американским", но которое в то же время отмечено существованием "коммунистического режима". Этот режим держал за "железным занавесом" в несвободе народы. Свобода - это великое слово. Михаил Горбачев постоянно употребляет его применительно к советскому народу, что также записано в Боннской декларации от 13 июня 1989 года. Мы находимся на пороге третьего тысячелетия. Двадцатое столетие - одно из наиболее ужасных в истории человечества, отнявшее у него более шестидесяти миллионов жизней и еще несчетное количество людей, погибших в других конфликтах, через несколько лет канет в Лету. Смена тысячелетий внушает людям большие надежды. Может быть, мы находимся на пороге смены эпох? Может быть, впервые с тех пор, как человек начал мыслить, следующие за нами поколения не будут испытывать страха перед новой мировой войной? Эти ожидания не утопичны. Есть основания для изменений происходящих в мире процессов, которые еще недавно были просто немыслимы. Казавшаяся такой незыблемой система господства двух военных блоков почти перестала существовать в ее восточной половине. Ставятся под сомнение привычные, давно устоявшиеся позиции и схемы расстановки сил. Все говорят друг с другом. Не подлежит сомнению тот факт, что западный оборонительный союз давно уже стремится решить необычную задачу обеспечения мира не военными, а политическими средствами. Это возможно лишь в том случае, если мы подключим к этим усилиям и СССР, для чего необходимо учитывать его законные интересы безопасности. Не следует забывать, что ему пришлось отказаться от "санитарного кордона", который он столько десятилетий упорно защищал и к которому в первую очередь принадлежали Польша и ГДР. Не следует забывать, что это может иметь опасные последствия для внутренней консолидации СССР. Вопрос очень тонкий, заслуживающий самого пристального внимания. После встречи президентов Буша и Горбачева в июне 1990 года в Вашингтоне следовало исходить из того, что, прежде чем СССР согласится с членством объединенной Германии в НАТО, необходимо разработать концепцию европейской безопасности. Чуть позже и этот барьер был преодолен.

Нет комментариев

Нет комментариев пока-что

RSS Фид комментариев в этой записи ТрекБекURI

Оставьте комментарий